даешь сказки в ХЛ

[seryivyp]

вот это замес...интрига на интриги Вот только мне ещё пособие по артефакторики видимо нужно...

[svkona]

прекрасно, Лен) что же будет дальше...

[ЯрославСень]

Нужно больше КровиЩЩи! Жду:)

[Елена]

Сразу говорю глава сама того не желая вышла на 18 плюс, так что не рекомендуется для прочтения юным героям.

... Клетка и плеть давно стали для нее пристанищем, те кто раньше ей были братьями по крови, теперь фыркали на нее, мечтая о том как повалить ее на пол и силой заставить подчиняться, попутно разрывая ее изнутри. Ей нужно забыть и свое имя, и свою семью, ведь эльфийские уши еще не значит что тебя примут. Жаркое солнце освещает ее белое измученное лицо, нещадно обжигает кожу, заставляя тяжело дышать, она давно не чувствовала даже глотка воды в своем горле, но она ей не положена. Где-то рядом лежит еще одна такая же, иссохшаяся, исхудавшая, больше похожая на скелет, на которого натянули человеческую, полусгоревшую кожу. Ей слышно как тяжело она дышит высунув, словно собака язык, желая хоть как-то, но получить каплю желанной влаги. Те кто теряют свой облик, больше не нужны здесь и она знает, что будет с бедняжкой после. Скованная в тяжелые цепи, вечером ее бросят в погребную яму где она проведет последние часы своей жизни, задыхаясь в нечистотах.

Но ей давно уже не страшно. Ведь лучше смерть, чем жить так будто ты хуже помойной крысы.

Против воли она расправляет плечи, когда ее ведут прямо на пьедестал, и ставят на раскаленный на солнце камень голыми ступнями. Кричать или плакать нет сил, они все иссякли когда ее подвергли истязаниям, а потом пустили по кругу, сопровождая это постоянным гиканьем и ударами плеток и ладоней. Тогда она молила, чтобы ее убили, чтобы дали яда, но более не издевались, но те лишь ржали, ржали и снова насиловали пользуясь беззащитностью жертвы. Что была свободна и кто была она? Губы сводило от жажды, а слез давно не было, они высохли уже давно, высохли в тот день, когда ее закинули в одну из тесных клеток где держали таких же несчастных, похожих больше на диковенных зверушек на которых теперь пялились тысячи взоров. Сквозь пелену и громкие крики, она стояла на пьедестале, закованная в цепи, обнаженная, худая. Громкие крики и визги в толпе, когда хозяин берет ее за подбородок заставляя посмотреть клиентов на это "чудное личико".

Лицо - это единственное что не трогает у рабов. Зато спину, ноги и руки покрывают страшные, до сех пор в некоторых кровоточащие раны оставшиеся от кнута и кинжалов, а на золотистой коже шеи и рук хорошо видны следы которые оставляют особенно извращенные "клиенты".

Рука сжимает ее плечи и встрепывает резко волны некогда прекрасных, золотых волос, что теперь стали грязны и спутаны. Она зажмуривается, но ей уже как-то все равно. Она привыкла к такому обращению и самой от этого было омерзительно. Что сказали бы сестра и брат в тот момент, что сделала бы мать? Она знала - плюнули бы в рожу.

- Нацепи улыбку на свою мерзкую рожу - голос эльфа едва слышит толпа, но его слышит она. Такой конец далеко не лучший, но она бы согласилась и на это, однако чертов инстинкт самосохранения удерживает ее от подобного шага. Приподнимает уголки губ, ощущая как их жжет и как они трескаются. Не сделай это, ею бы как куском мяса травили волков, или же куда более изощренно: привязали ее единорогам и заставили бы их разорвать ее пополам.

- Сколько просишь за такую милашку? - раздается из толпы веселый голос. Эльф по-щегольски одетый, похотливо улыбается не капли не стесняясь рассматривая ее. Хочется встать и врезать ему, вот только скорее ей тут врежут, ведь она даже головы не может поднять без помощи "хозяина".

- Начальная ставка - 40000 золотых - фыркает торговец - дешевле разве что проститутку с сифилисом найдешь.

- Обижаешь - фыркает тот - могу предложить 50000! Она ведь умеет, или так, как бревно в пастели?

- Много что умеет - отзывается "хозяин" слегка дергая за тяжелую цепь, что была на ее шее. Весила она столько, что несчастная едва ли держалась на ногах, а потому неудивительно что она в бессилии упала на колени, понимая что ноги едва-едва держат ее. Но кажется мужчину это только развеселило.

- Ишь ты, сразу все поняла! Только уж какая-то она у тебя худая!

- Да ты на лицо смотри, а не то что ниже, - усмехнулся мужчина, когда мужчина подошел поближе и усмехнувшись приподнял ее лицо, - она случаем не из семейки этих приезжих южан, этих.... Альгоров.

- Она самая. Нестроптивая, хоть и кусаться будет, но ты знаешь как плетка может приструнить. - он усмехнулся и повернул голову девушки боком зацепляя рукой несколько рваных хрящей, покрытых кровавым месивом на месте некогда острого эльфийского уха. Прикосновение к ним отдалось адской болью, отчего девушка мотнула головой, но мужчина резко дернул за цепь заставляя ее сидеть смирно.

- А на личико - то хорошенькая - эльф усмехнулся - глазенки чистые, черты правильные... Даже я бы сказал смазливая черезчур.

- Легко исправить - мужчина фыркнул - нужна тебе такая?

- Я бы на пару ночей ее взял - эльф отошел от пьедестала - может ты, уступишь мне ее на неделю хотя бы?

- Нашел фраера. Думаешь не знаю тебя, ты же ее блевать кровью заставишь да лежать она не сможет, все же знают, как ты проституткам перерубааешь сухожилия. - мужчина буквально за волосы поднял обессилевшую девушку и улыбнулся - господа, делайте ставки, нигде такой товар не найдете.

Толпа взрывалась криками. То там, то тут слышались астрономические сумы. Неудивительно, ведь полуэльфы всегда желанны в постели. Всем известно что для знатных эльфов полукровки - это настоящее развлечение. Рабы не имеющие права, служащие лишь для удовлетворения низмненных потребностей господ, жалкий скот и выродки цель которых лишь служит тем кто стоит выше по статусу крови. Этой девушке не повезло лишь потому что в ее роду были люди, и ее судьба была предрешена.

- 90000 - раздался окрик в толпе, то кричал немолодой эльф одетый так будто, его жизнь была вечным праздненством. В ее глазах невольно появляется презрение. Такие эльфы и позорили саму только сущность слова друид, ведь она выросла в тихих лесах, среди белых единорогов и роскошных пихт возвышающихся в небеса, не один друид не позволил бы себе такой праздности или гордости, но почему - то много кто забывает, что служить природе нужно не только на словах.


- Есть ли еще кто может предложить перебить ставку этого господина в белом плаще - торговец ликующе потирает ладони, удачно сбытая эльфийка почти окупит его расходы на создание очередного артефакта. Она ощущает, как чей-то взгляд в толпе вдруг цепляется за нее, но ей не видно кто этот эльф. Толпа недовольно гудит, но никому не хочется перебивать ставку, ибо она и так слишком высока. За нее легко можно было купить как минимум троих детенышей золотых драконов и отдавать столько золота за одну рабыню было нецелесообразно - 90 тысяч раз, 90 тысяч два, 90 тысяч...


- Я плачу за нее 200000 золотых - раздался вдруг из толпы откуда - то голос. В одно мгновение вся толпа словно оцепенела, уж не шутит ли тот безумец, что посмел предложить подобную сумму. Все вертят головами и перешептываются между собой, пока из толпы прямо к самому пъедесталу выходит мужчина. Его темные волосы едва трогает седина, но лицо по-прежнему молодо хоть и выглядит усталым. Изящные черты и роскосые зеленые, словно молодая листва глаза выдают в нем эльфийское происхождение, но есть в нем что-то и от человека. Торговец неприятно усмехается, однако сдерживается.

По сути этот эльф такой же выродок как и она, вот только стоит все же обращать внимание, что он глава одного из кланов, и положением высоким он так же не обделен.


- Благородный господин - дернулся торговец слегка опасливо косясь на клинок покоящийся в позолоченных ножнах - разве ваш клан не разорится, если столь велика будет плата?

- Какого демона вы считаете мои деньги? Мой клан достаточно обеспечен или вы думаете, что я пустил бы все на самотек - голос незнакомца вдруг стал низким, отчего у многих пошла крупная дрожь, а девушка невольно дернулась, ощущая как цепь становится еще тяжелей.


- Нет конечно - мужчина вздохнул и прокашлялся обращаясь к толпе - кто-то еще желает перебить ставку этого господина в зеленом плаще.

Толпа молчала. Не шутка ли, отдавать за одну рабыню целое состояние. На такие деньги, можно было купить минимум пятерых вассалов, что уж говорить о рабах, чья стоимость едва ли достигала ста тысяч золотых. Это было во - первых, а во - вторых, этот господин определенно был приезжим и имел огромное состояние и привык получать что хотел. Мысленно торговец восхищенно присвистнул: вот же урод, не удивился бы что клан свой обложил драконовыми налогами

- Продано! - ударил мужчина небольшим молоточком по деревянной панели. Девушка никак не отреагировала, когда ее снимали с пъедестала и кутали в плащ из зеленого грубого сукна и усадили в седло одного из единорогов, что сразу же раздраженно зафыркал. Она помнила, что обычно их везут так чтобы видели, насколько позорно быть полуэльфом, однако в следующую минуту мужчина поднял ее лицо на себя. Хотелось отшатнуться, плюнуть ему в рожу, но незнакомец лишь улыбнулся, без похоти, скорее даже как-то по - отчески. Рука в жесткой перчатке занесенная над ее головой вдруг резко опустилась на ее затылок....


И в ту же минуту с тяжелым выдохом Ирмэ открыла глаза обливаясь холодным потом. А в глубине комнаты раздался зловещий шорох.

[ЯрославСень]

Вау. Такой стиль мне больше нравится. А то не хватало чернухи то, а вот теперь в самый раз, надо тока чтобы еще когонить сожрали!
Ленчик, браво! Давай продолжение:)

[slartibartfast]

О времена, о нравы...

Жалко денег немного. Но ничего, еще заработаем.

[svkona]

Это было внезапно, да))

[Елена]

Тошнота сама подкатила к горлу, казалось дышать стало совершенно нечем. Эльфийка перевернулась на бок сминая еще больше мокрое от пота и телесных жидкостей одеяло. Сколько прошло... год, два, а она все еще помнила эти ужасы, и эту сцену когда ее заставляли совершать эти вещи. Вряд ли кто-то знал из посторонних, но улыбчивая и наивная Ирмэ давно перестала быть таковой, лишь может где-то в глубине души, она хранит по - прежнему часть того кем она была.

Когда-то была.

К горлу снова подступил комок и в этот раз ее рвало. Кровью, отчего слабый металлический запах поплыл в этой маленькой комнате. Сквозь взор затуманенный слезами от разрывающих ее спазмов она приметила и железную тонкую койку, на котором лежала окровавленная накидка и порванные будто бы неровными когтями диковинного зверя покрытые алыми грязными пятнами шторы. Всюду была кровь...

Ирмэ закрыла было глаза, как вдруг кто-то снова зашуршал, но в этот раз вцепился ей прямо в руку своими острыми зубами. Причем существо было не одно, и они явно стремились обгладать ее заживо, быстро отдирая кусочек за кусочком от плоти. Ирмэ шевельнулась, однако захватчиков это даже не спугнуло, разве что те кто сидели на груди вдруг спрыгнули оставив после себя борозды. С трудом но девушка одернула руку, где-то в темноте мелькнула острая мордочка с противно выступающими вперед резцами, красными от эльфийской крови и блестящими черными глазками.

Крысы.

Перед глазами снова встала картина, несколько связанных девушек, брошенные в подвал. Они худые, обнаженные, кто-то еще может кричать и из последних сил молит о пощаде, кто-то просто молчит и принимает свою незавидную судьбу. Она смотрит туда, пока хозяин ласково держит ее цепь, ведь пока она может служить подстилкой, и пока у нее есть срок годности никто не кинет ее туда. Она хочет отвернуться, но он требует, требует чтобы она смотрела на подобную казнь, угрожая снова пустить ее по кругу или прилюдно пороть на потеху этим уродцам. Она должна знать свое. Ведь умирать для полуэльфов быстро - это роскошь, а может быть хуже медленной да и еще и во тьме. А в темноте никого, только один факел вокруг которого они усажены, и полчища, и полчища голодных крыс предвкушающих настоящее пиршество еще пока живыми телами.

Глаза становится влажными а тело бьется в конвульсиях, при одних только воспоминениях о подобном.

Хватит!

Усиленно пытаясь припомнить прошедшие события Ирмэ снова села на кровать, отчего та пронзительно заскрипела. Она не помнила как вообще попала сюда, почему она здесь. Магия отозвалась не сразу, теплый огонек зажегся на ладони, но сразу же погас окружая девичью пустотой. Голова снова пошла кругом, а в горле появился комок словно при удушьи. Девушка невольно сглотнула - если она упадет на пол, то ее уже ждут, чтобы как следует обгладать до косточек. Крысы хорошо чувствуют когда жертва больна или не может дать отпор. Переступая в темноте через Раненная рука все еще ныла, будто ее начинили острыми осколками стекла.

Неловко опустив сбитые и расцарапанные в кровь все еще заметно синие словно от ноги на пол, Ирмэ с трудом, но попыталась подняться. Ладони слабо цеплялись за поломанную холодную железную спинку ее лежбища, но конечности отказывались ей служить. Немощность. Тот кто немощен - тот умрет быстро. Ирмэ не думала что заслуживала подобной милости.

Свечку удается зажечь лишь после третьей попытки, тусклый огонек с трудом освещает, то что едва ли можно назвать комнатой, скорее бы то казарма. Голова все еще гудит, а пить хочется нестерпимо, будто бы язык прилип и никак не двигается. В глубине казарм запылившееся зеркало, оно грязное и все в какой то жидкости, но она старает прямо своей ладонью. И глядя на себя она лишь улыбается.

Что же ты ожидала увидеть? Писанную красавицу которой ты была много лет назад? Тощая, нескладная, с короткими золотыми волосами, спутанными и покрытыми кровавым налетом, они слиплись и теперь больше похоже на паклю чем на что-то путное. Взгляд скользит по выступающим худым ключицам, по лицу которое едва ли может принадлежать дочери леса, ибо оно такое усталое и иссхудавшее, что даже умертвие смотрелось бы привлекательней на ее фоне. Ирмэ вздыхает: смотрит на следы тяжелых цепей на ее руках, а язвы, что тщательно скрываются за ее всегда закрытом платье, на шею на которой красный след теперь будет всю жизнь напоминать кем она была.

"Ах вот оно" - острые зубы грызунов распороли ей грудь, словно пытаясь выесть внутренности. Ирмэ ежится, ей неуютно стоять посреди комнаты обнаженной, но снова и снова она смотрит на эти укусы, болезненные и вызывающие отвращение к самой себе. Алые, кровоточащие, она видит как медленно текут по ее груди кровавые ручейки и с каким удовольствием, крысы вертятся под ее ногами норовя того гляди укусить.

Вкус плоти им явно был приятен нежели чем лежащий на полу, покрытый зеленой пушистой плесенью кусочек хлеба.

Платье находится в одном из углов. Оно мятое, но по-прежнему безупречно белое. Белое как и в тот день когда ей его купили за неимением иной одежды, отвратительно белое, но на другие цвета, Ирмэ почти никогда не смотрела. Белый цвет был одновременно для нее и даром и проклятием, Форест всегда говорил, что ей безумно идет белое, а она качала головой, но всегда принимала это за истину. Белый - самый лживый цвет, ведь его носили те кто истреблял полуэльфов, считая их помойными крысами и выродками, а она его носит. Носит, и сама иногда содрогается от того, что делает. Хотя может она так же отвратительна как и они?

Ткань мягким покровом ложится на ее худую фигурку. Попытка расчесать волосы оканчивается поражением - кровь затвердела, и если и чесать их, то вместе с кожей и волосами. Ирмэ откладывает щетку признавая свое бессилие, на самом деле ей давно все равно как она выглядит, может разве что на мнение Фореста она не может плюнуть, но тот не называл никогда Ирмэ красивой. Хотя стал бы он врать ей, если все и так очевидно.

Покидая комнату Ирмэ осторожно выбирается через обшарпанный коридор, в надежде найти того, кто объяснит ей что за ситуация как она здесь очутилась. Холод донимает ее сквозь тонкое платье, южная кровь не терпит суровых морозов. Эльфийка ежится в надежде согреть себя и слегка трет руками, накидка осталась в покоях, но у нее нет никакого желания снова проходить через легионы голодных зверей. Можно вернуться но будет хуже если она не выйдет на улицу, ведь можно там соорентироваться.

Первое что заставляет ее невольно отшатнуться, ее всю ослепляет белизной. От края до края, до самых серых небес тянутся снежные просторы. Браккада имя этой стране, и Ирмэ знает что ее жизнь едва ли не закончилась за пределами. Она надеется что Форест смог спастись, у него было сил больше, она ведь глупая упросила взять ее с собой... Выглядеть дамой в беде - это последнее что она бы желала, но сейчас ее постепенно охватывало отчаяние. Стоит послать знак клану, или связаться хоть как-то... Сквозь снега не одна птица не долетит, не замерзнув заживо.

Ирмэ тяжело вздохнула и выпрямилась, жалость к самой себе проявлять она ненавидела. Собствено говоря, что она сейчас имела. По всей сути, место где они находились было заставой, порядкой обветшалой и почти не используемой и тем не менее знамя бело-голубого стяга, с двумя сцепившимися в бою нагами, доказывало что командир тут есть. Следует разыскать его или на худой конец украсть карту и лошадь и тогда...

Ирмэ вздрогнула, может ее уши и были порезаны, но она отчетливо слышала лошадиные копыта мерно скачущие по снежному покрову. То что раньще казалось Ирмэ точкой стремительно приближалось к месту, она уже видела крупную белую кобылу с всадником, одетым в странные одеяния. На секунду Ирмэ уже было потянулась за кинжалом, что висел всегда на поясе ее платья, для самой даже слабой магии она была слишком истощенной, а меч она вряд ли при все силе смогла бы поднять. Но едва она достала его из ножен, как тут же убрала ощущая облегчение: на знамени всадника красовался золотой щит с королевским грифоном.

[ЯрославСень]

на знамени всадника красовался золотой щит с королевским грифоном.

Лучше бы на знамени всадника жаренный грифон в собственном соку, приправленный тиной. У нас в Таталии такое любят!
Ну и ктож там приехал то? Явно не хоз. Када уже будут хозы всех жрать то?
Жду продолжение...

[svkona]

Вот я бы точно не стала смотреться в зеркало и пытаться расчесываться, когда вокруг куча крыс)) Но в целом прекрасно, интригующе и мы хочем еще)